Шарль подрос,

превратившись в очаровательного мальчика с золотыми волосами.

Юный гений – так назвали его во Фронтире. Учёба давалась ему легко, домашние задания выполнялись тщательно и в срок.

Чуть позже, заработав свою заслуженную «пятёрку», он вдруг забросил технику и стал ярым поклонником фитнеса.

С утра до ночи дом сотрясался от непрерывных тренировок Шарля со скакалкой.
Мы с Маргарет решили дать возможность сыну попробовать себя и в кулинарном деле: детская плита заняла почётное место в холле рядом с комнатой Шарля. Поначалу ребёнок с удовольствием стряпал маленькие пирожки-куличики,

но терпения его не хватало на то, чтобы дождаться, когда закончится время готовки в печи. Он норовил сбежать и заняться чем-нибудь более интересным: поиграть в дартс, пообщаться,

попрыгать через любимую скакалку,

позаниматься с нами восточной гимнастикой.

Поэтому его кулинарные шедевры выходили всегда горелыми, приходилось сразу же их выкидывать; так и не удалось семье попробовать хоть малюсенький кусочек!

Чем ближе становилось время взросления Шарля, тем мрачнее были тучи, которые закрывали горизонт светлого будущего. Всё отчётливее было ясно, что сын унаследовал от меня если не психическое расстройство, как я думал ранее, то сверхчувствительность,

которая не давала мне уснуть ещё в университете. Возможно, досужие домыслы о радиации на самом деле имели под собой некий смысл, и в этом случае всё, что происходит с нами, это результат мутации ген. По крайней мере, только этим можно объяснить случаи телекинеза, возникавшие спонтанно у Маргарет и Шарля

и чрезвычайно пугающая меня способность супруги под воздействием плохого настроения или самочувствия

быть невидимой.

Более того, я с удивлением узнал, что, оказывается, колледж во Фронтире есть, и, как ни странно, нам пришло приглашение (весьма напоминающее приказ) отправить Шарля туда, как только он подрастёт. Ни один из моих знакомых и понятия не имел, где находится этот колледж и как туда добираться, а о том, чтобы сын отправился туда пешком, не могло идти и речи. Всё это чрезвычайно беспокоило меня, и, если бы не поддержка Маргарет, я не знаю, что со мной было бы.

На этом фоне регулярно появляющиеся повстанцы и всё возрастающие размеры добровольных пожертвований были незначительной неприятностью.

четвёртой...

и пятой недели...
День рождения Шарля прошёл тихо, хотя результат, с которым он заканчивал начальную школу, был лучшим в городе,

дальнейшее образование (колледж и университет) ему не грозили. Сын с пониманием отнёсся к грядущим неприятностям

и, вздохнув, принялся развивать те немногочисленные навыки, которые ему всё ещё были доступны.

Сопровождаемый истошными завываниями виртуального классного руководителя о понижении успеваемости, Шарль решил устроиться на работу в систему образования, для того чтобы изнутри, находясь в системе, выяснить адрес колледжа.

Обладая природным шармом, обаянием и мягким дружелюбным характером, Шарль быстро двигался по служебной лестнице с той же скоростью, с которой падала его успеваемость.

Для меня было уже ясно, чем закончится его карьера, но мне не хватало духу сказать об этом сыну. Как он был счастлив, достигнув вершины подростковой карьеры!

Но буквально на следующий день его уволили по требованию классного руководителя.

Вот теперь я действительно был готов к настоящему жертвоприношению, только как мне отыскать этого педагога?!

Шарль стоически выдержал этот удар судьбы и остался прежним: дружелюбным, мягким и общительным подростком; правда, теперь я боялся смотреть ему в глаза: в них я видел Тьму, которая исподволь завладела душой сына. Теперь я видел Тьму везде: она поселилась в доме и не исчезала даже днём, апатия и безразличие душным одеялом накрыли меня.

Я сопротивлялся как мог; мы с Маргарет поменяли обстановку в доме, поставили дорогую мебель и сантехнику (которая, к сожалению, не работала); через своего архиконсула я добыл шикарный холодильник, который впоследствии так ни разу и не открыл. Через некоторое время я окончательно опустил руки и перестал что-либо делать по дому. Лужа от неработающего крана напоминала средних размеров озеро. Шарль пытался с ней бороться, но в итоге только заработал несколько навыков уборки. У меня (а, возможно, и у Маргарет) появилась очаровательная привычка по ночам во время сна (предпочитаю моё состояние ночью называть сном) выходить на улицу и копать там ямы, так что к утру участок напоминал Дрезден после бомбёжки. Затем весь день Шарль ходил с лопатой и закапывал их.

Блондинки продолжали виться вокруг сына, но мне, если честно, было уже всё равно.

На работе мы занялись делом всерьёз, и население Фронтира стало постепенно сокращаться. Ещё несколько лет назад человеческая кровь, струящаяся по моим рукам, вызвала бы шок, переходящий в кому; теперь - только желание их помыть.Мы стали равнодушны ко всему, что происходит вне стен нашего убежища и единственное, что беспокоило Маргарет, - это невозможность скормить своей любимице Проглотис пару-тройку прохожих. Именно для этого мы начали приваживать к дому собак, поскольку кошки, обладая особой чувствительностью, сразу понимали, для чего их зовут. Собаки тоже оказались достаточно умными для того, чтобы не остаться наедине с двумя маньяками, в которых превратились мы с женой. Хотя маньяки – это слишком громко сказано; те хотя бы получали удовольствие от боли и смерти своих жертв; нам же было всё равно.
Уже отчаявшись добыть себе собаку, мы внезапно познакомились с Шебой, не особенно умной, но дружелюбной небольшой собачкой

Нам удалось убедить её переехать к нам в дом,

и на семейном совете (Шарль в это время воевал с лужами на кухне)

решили пока её оставить в живых и как следует откормить. Понимая, что рано или поздно собака догадается о причине внезапно свалившейся на неё удачи, я решил устроить её на работу, а Маргарет, находясь как раз в соответствующем (невидимом) состоянии, занялась дрессировкой (Шебе было всё равно, поскольку она находила нас по запаху).

Как ни странно, мы привязались к этой бестолковой собачонке (за исключением Шарля, который, как выяснилось, на дух не переносил собак).

Близость к Тьме лишила меня и Маргарет потребностей в пище, и поэтому мы с лёгким сердцем отдавали свою еду собаке.

Мои адепты с изрядной долей скептицизма относились к новому обитателю Цитадели Тьмы (скромно, конечно, но со вкусом); пришлось объявить им, что Шеба одно из имён Демонов Тьмы. Последователи, возможно и не поверили, но, по крайней мере, перестали доставать вопросами. Шеба полностью отвечала требованиям обитателя нашего дома: была ленивой, не слишком чистоплотной,

обожала валяться в кровати. Но с другой стороны, та смелость, с которой она охраняла наш сон и покой от ночных страхов,

та любовь, которую она беззаветно дарила нам, подкупала, заставляя мириться с её ночным лаем и воем (впрочем, кто во Фронтире по ночам не воет?!).

Сдаётся, что способности Шарля в мистицизме значительно выше, чем он нам демонстрирует. После очередной сцены «эта проклятая собака…везде воняет мокрой шерстью…постоянно под ногами… жрёт как бегемот неаккуратный» и очередного же отказа избавиться от Шебы, буквально через сутки у нас дома появилась кошка. Где он добыл её, понять совершенно невозможно, но эта тонна шерсти, когтей и наглости буквально рухнула мне под ноги. Более того, мои попытки избавиться от неё кошка восприняла как попытку наладить контакт, и не успел я оглянуться, как этот наглый ком шерсти уже объявил себя нашим питомцем.
.

Вот уж против кого не выступали адепты, так это против кошки; казалось, сама Тьма живёт у неё за неподвижным взглядом жёлтых глаз. Её полное имя было Коу Бызш Коа, что означало на древнешумерском конец света (по крайней мере, так мне объяснили). Произнести это имя вслух, а тем более запомнить его было невозможно, поэтому мы сократили его до Кубышки.Кошка была почти в два раза больше Шебы и поначалу гоняла нашу шавку по всему дому, но впоследствии оценила личностные качества собаки и решила, что это не самый худший вариант.

Любовь к безделью, валянию дурака и играм объединила наших питомцев

Шарль заметно повеселел, занимаясь зверями, и уже не так ворчал по поводу собаки.

Через некоторое время, поняв, что невозможно пройти по дому, не будучи облизанным с одной стороны и расцарапанным с другой (а нечего везде свой хвост раскладывать!), я решил устроить свой виварий на работу.В отличие от людей, зверям работы было полно, и в тот же день Кубышка устроилась в сферу обслуживания, а Шеба – в шоу-бизнес. Карьера наших мелких питомцев двигалась успешно (возможно, тут сыграло роль, ЧЬИ животные её делали).

и рассекали на автомобилях, вызывавших у моих поклонников священный трепет.

Основной проблемой было полное нежелание зверей работать, поэтому весь дом замирал, когда под окном начинали призывно звучать клаксоны автомобиля: смачный шлепок – это мы соизволили встать с кровати, на которой валялись, не пуская туда хозяев, ритмичное цоканье когтей, сопровождаемое вздохами, которым позавидовала бы добрая сотня грешников в аду – мы спускаемся по лестнице; удар, сотрясающий весь дом, и тут же пронизывающий сквозняк – мы открыли дверь (слуги пускай закрывают); короткий вскрик – мы поздоровались с водителем; шум отъезжающего автомобиля – всё, можно расслабиться: их Величество на работе.Сложно понять, почему мы держали у себя этих изнеженных и избалованных скотов, но, я полагаю, что такое обилие пороков делало их по-настоящему обаятельными и интересными. Развлекаясь с Шебой и Кубышкой, мы как-то не заметили (а, скорее всего, не хотели замечать), как повзрослел Шарль. Последние дни его преследовали мелкие неприятности и неудачи, из которых он сделал вывод, что во всём виноваты родители, которые не смогли дать ему достойного образования.

Свои жалобы и нытьё он обращал к группе поддержки, которая состояла из прихожанок – блондинок церкви Тьмы Несуществующей, Но Вездесущей.

День рождения окончательно вывел его из состояния хрупкого равновесия, бросив в пучину нашего «фирменного» семейного безумия: он визжал и орал, как умирающий мамонт;

пришлось вызывать скорую психиатрическую.

Окончательно сведя врача с ума, Шарлю полегчало,

и он со спокойной душой принялся изучать кулинарию, которую из-за отсутствия дома плиты почитал за науку философскую, раздел софистики. Весть о том, что Шарль подрос, вызвала отчаянный переполох в среде чирлидерш, сражавшихся за почётное звание «Невеста Тьмы». Забег, устроенный ими к нашему дому (ах, простите, забыл, Цитадели Тьмы) стоил жизни почти десятку блондинок. Победительницей оказалась Сюзанна, которая, надо признать, завладела сердцем Шарля, ещё когда тот ползал по ковру в поисках бутылочки. Прорвавшись через кордоны, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, она появилась под нашими окнами буквально через несколько минут после того, как группа лиц в белых халатах вывела от нас психиатра.
Обладавший сверхчувствительностью Шарль сразу обнаружил её и спустился вниз, впрочем, если бы даже он ею не обладал, то пыхтение, доносившееся с улицы, привлекло бы внимание и полуглухого старца. Несчастный оказался в объятиях,

а через несколько минут и под сводами свадебной арки, так и не поняв, что с ним происходит.

Он не особенно сопротивлялся, а нам с Маргарет вообще было всё равно. Хотя, как выяснилось, Сюзанна была не худшим вариантом невестки: трудолюбивая, чистоплотная, скромная, но с чувством собственного достоинства и, что особенно важно, отчаянная карьеристка.

Она сразу заявила, что недостойна спать с Принцем Тьмы, не достигнув вершины карьеры,

и мы, зная о свойствах местных противозачаточных средств, облегчённо вздохнули – становиться дедушкой с бабушкой нам не хотелось.Молодые активно изучали навыки, недоступные подросткам,

Сюзанна делала карьеру в области приключений (странно, какие могут быть приключения в закрытом городе?),

а Шарль устроился в научный центр на должность подопытного кролика.

Это место так взбесило его, что он в течение недели получил три повышения (а персонал центра лишился нескольких сотрудников – что поделать, несчастный случай).

Жизнь начала входить в свою прежнюю колею; на первых двух этажах царили лень и безделье, сопровождаемые аппетитными позёвываниями зверей, на третьем тёмным факелом бурлила энергия молодых карьеристов с такой неутомимой силой, что обитатели нижних этажей боялись туда заходить.

Несколько раз заявлялись борцы – патриоты; их аппетиты росли день ото дня, но в доме, где работали (и неплохо зарабатывали) шестеро, проблем с деньгами не было.

Проблемы скорее были с тем, что на складах не осталось предметов роскоши, которые мы могли бы перетащить к себе домой.

-…О Великая Тьма, дарующая наслаждения небытия, вездесущая и всепрощающая, скрывающая своими крыльями простор вселенной, к тебе обращаюсь я, недостойный почитатель твой, ибо верю я в скорый приход твой и готов на всё, дабы приблизить его…Да, Сьюзен, иду…
- Алло! Демоны, вы меня всё ещё слушаете? Естественно, кто же ещё может услышать меня по выключенному телефону?! Ох уж мне этот Шарль, опять всю трубку обслюнявил; наверное, это моя вина, но этот парень всерьёз думает, что я разговариваю с Тьмой по телефону, вот уж идиот уродился! Какая Тьма? Я сам её придумал; я-то знаю, с кем разговариваю! Это вы, мои демоны, отвратительные грязные монстры… Я знаю, вы ждёте меня там, за гранью, и каждую ночь я чувствую, что вы приближаетесь ко мне… Или я приближаюсь к вам. Наверное, поэтому я не потерял в старости рассудок, как прочие убожества нашего городка, у которых нет смелости взглянуть правде в глаза и узреть, что ждёт тебя за последней чертой. Возможно, милосердней было бы не понимать своего неизбежного конца, но я не знаю слова «милосердие», и в тот день, когда мы встретимся с вами, это слово придётся выучить вам, мои долгожданные монстры.
Ну что, испугались? Да ладно, я шучу, просто Шарль вывел из себя, вечно таскается по дому, надутый, как принц Гамлет, и невестка эта, Сьюзи… как встретимся, так моментально молиться начинает…

чувствуешь себя трёхсотлетним идолом!

Вообщем, не особняк, а сумасшедший дом!
Что-то я опять начал заводиться, наверное, это старость…Ну ладно, слушайте…С появлением в доме Сюзанны время как будто бы взбесилось, рванув вперёд, как безумная кобыла. События стали сыпаться на нас как снежный ком: моя верная почитательница всё свободное от преклонения и восхваления «меня, великого» время посвящала карьере и развитию навыков, вероятно, пыталась стать наконец-то достойной Принца Тьмы…

Тьфу, тоже мне придумала! И, как сами понимаете, это достоинство она хотела проявить в кровати… Видать, стимул был силён; буквально за неделю она взлетела до вершины, став космическим пиратом (странно, учитывая, что в городке нет и никогда не будет космодрома).

Уж не знаю, что она там принимает, но, судя по костюму, приход нехилый.

С другой стороны, неплохая зарплата и действительно волшебное зелье «Дарующее Жизнь Вечную Излюбленным Тварям Тьмы Несуществующей, Но Вездесущей, Приближённым В Воплощении Телесном Аз –Шеба и Коу Бызш Коа», которое более всего напоминает овсянку, прокисшую два года назад внутри активной зоны реактора. От этого зелья (под страхом смертной казни не соглашусь больше произнести его название полностью) зверюхи становились на время ярко-зелёными и неоном светились в темноте, но, судя по их поведению, я думаю, зелье работало.

Шарль, истекая слюной, рассматривал свою недостойную Его Величества супругу; вероятно, тоже торопил время, когда наконец она станет «Достойной». В процессе его работы в научном центре он до такой степени развил свою «глазливость», что теперь ему стоило только пристально посмотреть с выражением неудовольствия (а это выражение редко сходило с его лица) на какой-либо предмет, и он тут же начинал чернеть, ломаться, портиться, дохнуть в зависимости от своих первоначальных свойств. Вероятнее всего, в своём институте он завёл привычку пристально смотреть в глаза коллегам, в особенности тем, кто занимал должность выше его. Так или иначе, но повышения сыпались на него как из рога изобилия,

В отличие от Сюзанны, чья вершина карьеры принесла только зелье с неудобочитаемым названием, Шарль ухитрился здорово продвинуть наше жилище в области современных (конец двадцатого века) технологий. Во-первых, в нашем доме появился электрический свет (невольно вспоминаешь дядюшку Эдисона и дедушку Ленина, которые что-то там пытались электрифицировать). Во-вторых, покопавшись своим протезом в компьютере, Шарль заставил его хрюкнуть и начать работать полноценно (вы не представляете себе, что ощущает человек, впервые за тридцать лет загрузив компьютерную игру!). В-третьих, в доме появились телевизоры и приличный музыкальный центр.

Особенно радостно в этой связи, что все последние приобретения были сделаны нами после визита вора,

поскольку ему, бедолаге, досталось антикварное зеркало весом с упитанного слона.

Семья до сих пор покатывается со смеху, когда вспоминает этого несчастного, с кряхтением выползавшего из дома. А наш добряк Шарль потихоньку засунул ему в мешок ещё и диван, который всё равно надо было уже менять. Больше мы не видели этого вора, но я где-то слышал, что у зомби появилась новая привычка смотреться в зеркало сидя на диване…

Наши ленивые бездельники тоже доставляли свою порцию сомнительных радостей, считая этот дом своим и громко сетуя на то, что мы им вечно мешаем отдыхать.

После появления радиоактивной миски, получения животными статуса бессмертных, мои адепты внесли в список обязательных экскурсионных объектов поклонение двум демонам Тьмы.

И теперь выгнать их из дома стало совсем невозможно. Опять начал захаживать мой знакомец из местной администрации (большой поклонник моих денег):

узнав о появившихся у нас льготах, он тут же отправил бригаду для подключения электричества и телевизионного кабеля – пришлось взамен дать ему посмотреть на собаку и кошку. «Всё- таки какая он крыса, даже во внешности есть что-то крысиное».

Оказавшись наконец Достойной нашего принца, Сьюзен тут же затащила его в постель,

и через некоторое время уже гордо ходила на работу с явно изменившейся фигурой.

Шарль был занят своей карьерой, а мы с Маргарет, как ни странно, были довольны будущим появлением внука. В положенный срок Сьюзен разродилась двумя очаровательными малышами, при этом Шарль надувался от гордости, как дипломированный бык-рекордсмен.

Ребята оказались с врождённой любовью к цветам и пока не доставляли нам особых хлопот.

Как я уже говорил, мы с Маргарет постарели,

но что-то или кто-то позаботился о том, чтобы наши внешность и рассудок остались прежними, и, если честно, то никакой особой разницы мы не замечали

Ах, да. чуть не забыл: опять заявились прославленные борцы за Свободу и Справедливость...Нельзя сказать, что было очень жаль денег, но, учитывая их растущие запросы, в скором будущем придётся что-то с этим делать...Ну, например, попросить Шарля на них пристально посмотреть.

И вновь потянулись дни, похожие один на другой… Дети уютно сопели в своих кроватках,

Сьюзен таскалась в космическом скафандре,

время от времени рассказывая о своих путешествиях

(поскольку этот абстинентный бред в семье отказывались слушать даже кошка с собакой, то она завела себе замечательную манеру по ночам ловить зомби и исповедоваться им).

Конечно, это признак шизофрении, но, с другой стороны, это ничуть не безумнее разговора по выключенному телефону или отправление своих религиозных нужд перед подстилкой кошки или собаки (всё-таки главный псих в нашем доме – это Шарль).

О, помяни дурака, - он и явится… Вон, прётся с работы… протезом так щёлкает, что аж дома слышно. Хотя его должность называется безумный учёный, но даже для неё он чрезмерно ненормальный. Говорят, он затеял проект по превращению всех зомби в вервольфов.

приводя в бешенство Шебу и Кубышку и пугая местных почтальонов.

Будучи верным адептом Тьмы, Шарль время от времени устраивал катастрофы общегородского масштаба; он считал день не удавшимся, если от них страдало меньше ста человек. Обычно ухитрялся выпутываться из этих историй, и только один раз мне пришлось дать взятку своему знакомому, чтобы уладить дело, не привлекая к нему полицию и военных.

Маргарет продолжает летать на работу, притаскивая время от времени экзотических личностей, которые даже в толпе моей паствы выглядят маньяками.

Я продолжаю ходить на работу по инерции. Теперь, достигнув определённого финансового благополучия, даже всевозрастающие запросы моих вооружённых знакомых несильно влияют на семейный бюджет

Игра на бирже (не спрашивайте, как я играю, поскольку компьютер отключён, а телефоном пользоваться не могу) приносит гораздо больше денег, чем моя зарплата, но оставаться всё время дома под пристальными взглядами тех, кто смотрит на меня из темноты, совершенно невыносимо. Я помню, как радовался тому, что в доме появилось электричество, а теперь жалею о тех временах, когда ночью в доме было темно и я мог увидеть их. Теперь с включённым светом чувствую себя черепашкой в аквариуме, за которой заинтересованно наблюдают и разглядывают…Мы с Маргарет поучаствовали в воспитании внуков Эжена

и Антуана,

не сильно обольщаясь их детскому дружелюбию,

памятуя о том, как испортился характер Шарля.

Дети подрастали,

и мы старались развивать их творческие способности. Братья так полюбили свои металлофоны,

что дом сотрясался до подвала, а наши звери делали всё, чтобы подольше оставаться на работе.

Не понимая истинных причин этого внезапного трудоголизма, их работодатели даже выплатили им премии.

В общем, всё шло по накатанной колее обычного, я бы даже сказал, заштатного сумасшедшего дома (естественно, отделения для тихих). Единственное, что радовало, так это всё растущее взаимное притяжение Шарля и Сьюзен (он наконец перестал доставать нас).

В отношениях с Маргарет также всё было замечательно,

и, вообщем, можно было бы жить так вечно (Шарль в кои-то веки расстарался для семьи и добыл в неограниченных количествах эликсир,

действующий приблизительно так же, как волшебное зелье «Дарующее Жизнь Вечную Излюбленным Тварям Тьмы Несуществующей, Но Вездесущей, Приближённым В Воплощении Телесном Аз –Шеба и Коу Бызш Коа» (мне так теперь нравится это название, что я написал его на бумажке и выучил наизусть)), если бы не одно НО…Зато это НО было огромных размеров и, чем дальше, тем больше оно становилось: братья вырастали.

Мой знакомый из администрации, по-моему, дошёл до того, что разбил палатку прямо у меня на участке. Мы трижды (с его помощью, естественно) перестроили третий этаж;

поскольку для занятий детей не оставалось места, то ежедневно продавали и покупали вновь кровати в своих спальнях,

но даже при этом шесть человек на двух этажах (наши зверюхи в первый же день сказали всё, что они думают о посягательствах на их первый этаж) – это беспредел!

Единственный, кто получал от этого удовольствие, так это упомянутый выше клерк, который с недавних пор вместо кошелька начал носить рюкзак.

Дети росли, а наши две пары с удовольствием (приврал, конечно, гадость порядочная!) хлестали зелёную жижицу и не старели. Даже человек, лишённый технического образования, мог бы подсчитать: или Эжен и Антуан женятся друг на друге, или одной из пар придётся исчезнуть (или вниз, сами понимаете, куда; или вбок, т.е. переехать). Я поинтересовался у своего делового партнёра о возможности переезда, но тот только замахал руками и с сожалением отказал, сказав, что не управляет военными. Переговорив с Шарлем (а в этом вопросе мы были на редкость единодушны), мы решили, что карьера одного из братьев уже определена: ему абсолютно точно подойдёт военная форма. Наши дамы постановили, что военным станет Эжен, поскольку с его причёской (он родился лысым), ему всё равно нечего терять в отличие от красавца Антуана, чьи золотые кудри пользовались повышенным вниманием группы фанаток-блондинок.
Став школьниками,

ребята с увлечением принялись за учёбу

и в качестве развлечения вместо бесполезного телевизора с удовольствием играли в мой старый комнатный гольф, развивая навыки обаяния.

В деле обучения наших недорослей ключевую роль сыграла Шеба,

которая всячески веселила ребят, пока они читали технические справочники и кулинарные книги. Теснота в доме была такой, что спали мы по очереди, а в детской братья ложились в кровати строго по графику.

В очередной раз можно порадоваться тому, как на нашу семью действуют цветы (просто не представляю, где в нашем доме разместились бы кухня и туалет, я уже не говорю про ванную комнату!).
От безысходности и скуки мы улучили момент, когда не было снега, и засеяли особой морозостойкой травой весь участок; естественно, уже на следующий день его завалило снегом, но кое-где всё-таки пробивалась зелень, напоминая нам о том времени, когда, кроме зимы, были другие сезоны.

Эжен и Антуан подросли

и всё своё свободное время отдавали изучению навыков и физической подготовке, которую довели до идеала, к которому стремилось всё наше семейство

(хочешь жить – набивай кулаки).

Девушки нашей масти продолжали свою охоту, радуясь, что теперь уже два трофея бегают по их заповеднику. Маргарет, в свою очередь, также занималась селекционной работой, проводя исследования головного мозга (или что там ещё у них в голове) всех проходящих мимо дома блондинок.

Братья ещё не определились со своим будущим выбором, тем более, что их никто о нём не спрашивал: вакантные должности невесток были уже заняты путём тайного голосования заинтересованных сторон (Шеба и Кубышка воздержались).

Теснота и постоянный шум бесили меня и Маргарет,

и совершенно ясно, что открытие в последнем действующем туалете швейной мастерской под управлением Сьюзен, не вызвало у меня особого восторга

Правда, оставался унитаз на кухне, но пользоваться им можно было, только если Кубышка была на работе; во всех остальных случаях царапины от когтей на «рабочем» заднем месте надолго отучали от вторжения в жизненное пространство Коу Бызш Коа.

Несмотря на это, результат швейных экспериментов превзошёл все наши ожидания: мы смогли переодеться, хотя при удалении нашей прошлой одежды (именно в ней мы приехали в этот город 40 лет назад) приходилось иногда пользоваться ножом.

Непонятно как оказавшаяся во Фронтире гильдия швей-мотористок даже вручила Сьюзен знак Золотого портного.

Нельзя сказать, что братья плохо ладили друг с другом, но, живя всё время друг у друга на головах, невозможно не поддаться чувству раздражения, не устроить ссору или скандал, так что, когда они подросли, им пришлось заново выстраивать свои отношения, стараясь укрепить дружбу, чтобы в будущем иметь надёжный тыл.

Эжен и Антуан категорически расходились во взглядах на жизнь (что совершенно немудрено, учитывая нарастающую шизофрению и раздвоение личности их отца).

Эжен был сторонником порядка и закона, Антуана увлекали приключения и уличная романтика. Во время последнего визита борцов патриотов он улучил момент и поинтересовался, как вступить в их ряды. Учитывая суммы, которые я теперь должен был платить,

повстанцы вежливо ответили, что когда Антуан подрастёт, они вернутся к этому разговору.
Мы так и не узнали, где находится колледж (впрочем, мы также не узнали, когда наступит весна, куда делись все продукты, кто спрятал все ванны, откуда берутся зимой бабочки

и откуда Шеба приносит брёвна, которые скромно называет палочками,

поскольку единственное, что в городе напоминало дерево, это гигантский кактус, растущий перед ратушей), а следовательно, нам опять надоедал виртуальный классный руководитель, что-то невнятно бубнивший про «двойки» братьев. Естественно, после таких оценок ни о каком университете речь не шла. Правда, надо отдать должное, Эжен и Антуан переживали по этому поводу гораздо меньше, чем их отец. Вероятно, это было связано с тем, что, в отличие от Шарля, выбравшего в качестве цели науку, братья предпочли семейные ценности и популярность.

В День своего рождения они, конечно же, чуть-чуть погрустили,

но очень быстро успокоились, и вскоре нашли себе работы.

Как мне кажется, ребята воспринимали мои рассказы об университете как сказку в ряду остальных: «История о пузырящейся ванной (джакузи)», «Повесть о комнатном костре (кухонная плита)», «Триллер о вселенском потопе (душ)»…С ужасом я начал понимать, что через несколько поколений все эти обыденные для нормальных людей вещи превратятся в легендарные артефакты давно ушедшей цивилизации.

Пришло время идти на работу. Братья начали с низших должностей, но, в отличие от их отца Шарля, подобная ситуация их не угнетала.

К моменту взросления ребята знали даже больше того, что необходимо на высшей ступени их карьерных лестниц, а благодаря нам с Маргарет (ну ладно-ладно, Шарль тоже поучаствовал)

друзей у них было столько, что Эжену, который был нацелен на поддержание своего реноме, можно было вместо записной книжки использовать том энциклопедии (90 друзей). Криминальная карьера Антуана двигалась быстрее; вероятно, факт наличия в группировке внука Духовного Лидера сыграл свою роль.

Мне даже пришлось видеть его «на работе», когда мои знакомые патриоты заявились за очередной данью,

Антуан отвёл меня тихонько в сторону и сказал, что это последняя выплата, которую делает наша семья, и он лично позаботится, чтобы ни один из так называемых борцов больше не оказался на нашем участке.Несколько раз звонил мой знакомый из администрации, и, вероятно, для того чтобы сделать приятное, хвалил Эжена, чьи успехи на армейском поприще были не столь выдающимися, но тот со свойственной ему рассудительностью (странно, что при пернатой внешности (дятел) внука он оставался спокойным, твёрдым и верным семьянином, для которого благополучие семьи значило больше, чем собственное честолюбие) уверенно двигался вверх по карьерной лестнице.

Поскольку это продвижение было неторопливым, у него оставалось время для общения со своими подчинёнными и коллегами,

и мы с удивлением узнали, что в армейских частях нашего городка служит младшая школьница.Несмотря на то, что Антуан внешне был гораздо привлекательнее брата, всё же первым нашёл
себе девушку именно Эжен,

поскольку блондинки, познакомившись поближе с братьями, начинали ценить те черты характера, которые не были видны на первый взгляд. Вообще, чем больше проходило времени, тем дальше расходились дороги Эжена и Антуана. Одного манила романтика ночного города, опасности; он исповедовал культ силы и откровенно презирал законы.

Второй был командным игроком, предпочитая групповые действия с оглядкой и поддержкой товарищей. Для него ключевым символом карьеры становилось «боевое братство». Понимая ответственность перед семьёй, Эжен нашёл в себе силы после скромного обручения расстаться со своей девушкой Терезой, поскольку наша лачуга могла вместить в себя разве что лишнего таракана.

И несмотря на душевную травму, он продолжал карабкаться вверх, добывая себе новые звёзды на погоны.

Вскоре стало абсолютно ясно, что семья в своём прежнем составе не в состоянии больше быть вместе. Начались нудные (пускай мелкие, но изрядно треплющие нервы) бытовые конфликты, и все в доме ждали только одного: когда наконец будет получено разрешение на переезд.Став старше,Шарль практически перестал контролировать себя, и дело было не в нашем семейном безумии; он откровенно провоцировал скандалы, пытаясь «ударить» в самое больное место.

Я уж не знаю, какая там была радиация, но вонь после визитов многочисленных воплощений Тьмы была такая, что даже зомби воротили носы. Да, можно сказать, что я недолюбливал своего сына (он отвечал мне полной взаимностью), но видит Тьма, я старался всегда поддерживать нормальные отношения с Шарлем.

Теперь, по прошествии времени, единственная тема, на которую мы могли спокойно разговаривать, это был предстоящий переезд. Собственно, в одной из бесед выяснилось, что Шарль хочет переехать сам, поскольку дом не соответствовал тем требованиям, которые ему предъявляла Тьма. Более того, он внятно сумел объяснить, каким именно должно быть жилище настоящего адепта, и я, содрогнувшись, решил, что он прав: не один нормальный человек, тем более мои будущие правнуки, не могли вытерпеть такую обстановку.

Мы вместе с Маргарет вновь начали пить эликсир, хотя роль вечного Жида меня не сильно радовала; только окончательный псих может вытерпеть сменяющиеся у тебя на глазах поколения, старость и смерть своих внуков, правнуков… Но чем дольше я об этом думал, тем яснее понимал, что как раз и являюсь тем самым законченным психом.Антуан наконец-то стал криминальным авторитетом,

и кроме креативного костюма (Дед Мороз на Хеллоуине) и нищенской по меркам моей, и тем более, Маргарет, зарплаты он пригнал к нам на участок экспертов, которые по достоинству оценили деловые способности наших зверей и покончил с вымогательством своих новых подчинённых.

Отправляясь на работу, Антуан замысливал и реализовывал разнообразные злодейства, пытаясь в этом переплюнуть своего папашу и, надо отдать ему должное, один раз всё-таки сумел это сделать.

Новый образ жизни привёл его в объятия артисточки второго плана,

единственным достоинством которой был фирменный цвет волос.